Только по сути

Верховный суд РФ (ВС) предложил изменить некоторые правила банкротства, которые призваны снизить нагрузку на судей. Разработанные ВС поправки усложняют возможность банкротства юрлиц для их кредиторов, повышая минимальную сумму долга для этого с 300 тыс. до 2 млн руб., что должно уменьшить количество таких дел в целом. Параллельно судьям упрощают рассмотрение ряда внутрибанкротных споров — по ним можно не писать мотивированные решения и не проводить заседания. Кроме того, арбитражные управляющие (АУ) смогут сами выплачивать себе небольшие (до 100 тыс. руб.) проценты за погашение долгов банкрота. Более крупные суммы будет утверждать суд, который вправе снизить вознаграждение при его несоразмерности. Юристы и АУ в целом положительно воспринимают поправки, но резкое повышение суммы долга для банкротства организаций и новые правила регулирования выплаты процентов оставляют вопросы.

Пленум ВС 19 декабря проголосовал за внесение в Госдуму законопроекта об изменении правил банкротства, сообщили “Ъ” в пресс-службе суда. Одновременно с этим был отозван прежний законопроект ВС от 2018 года, зависший после второго чтения. В старом проекте предлагалось снизить нагрузку на банкротных судей, переложив на АУ проверку обоснованности требований кредиторов и включение их в реестр. Теперь от этой идеи решили отказаться, но задача уменьшить загруженность судей сохранилась.

Причина в том, что растет как общее число дел о банкротстве, так и количество обособленных споров внутри них: если в 2022 году их было 1,95 млн, то только за первое полугодие 2023 года уже 1,21 млн, по данным суддепа при ВС. Значительная часть из них касается рассмотрения требований кредиторов о включении в реестр должника — 548,6 тыс. за январь—июнь, причем обжалуется не более 5% определений суда по ним.

Новый проект предлагает изменения для процедуры банкротства как юрлиц, так и граждан.

Для первых увеличивается минимальная сумма долга, позволяющая инициировать банкротное дело,— с 300 тыс. до 2 млн руб., авторы поправок объясняют новую цифру в том числе накопленной с 2002 года инфляцией. К тому же планка для банкротства гражданина (500 тыс. руб.) сейчас выше, чем для юрлица. Во втором случае супруги граждан-должников становятся полноценными участниками банкротного дела, а управляющие вправе получать информацию об их активах. Кроме того, порядок продажи имущества граждан будет утверждать не суд, а собрание кредиторов.

Перемены ждут и АУ в части выплаты процентного вознаграждения. Поправки закрепляют возможность суда снизить сумму процентов по ходатайству участника дела «в исключительных случаях» и «при ее явной несоразмерности вкладу АУ в достижение результатов процедуры банкротства». При этом проценты в размере до 100 тыс. руб. управляющим разрешают выплачивать себе самостоятельно. Вознаграждение свыше этой суммы должен утвердить суд, но в размере до 1 млн руб. судья может сделать это в упрощенном порядке без проведения заседания, вызова сторон и изготовления мотивированного решения.

В таком же упрощенном порядке и без мотивировки суд сможет решать еще целый ряд обособленных споров в рамках банкротства, если по ним не поступит возражений от участников дела.

Среди них вопросы о включении требований кредиторов в реестр, об освобождении АУ от обязанностей по его инициативе, о распределении судебных расходов, об истребовании документации и ценностей должника, о продлении внешнего управления (конкурсное производство предлагается продлевать автоматически). Также устанавливается единая процедура обжалования судебных определений — месяц на апелляцию и месяц на кассацию.

«Предлагаемые изменения долго обсуждаются и давно назрели»,— говорит адвокат Forward Legal Евгений Зубков. Поправки закрепляют как новеллы, так и уже сформированные в практике подходы (истребование доказательств, снижение процентов АУ и др.), отмечает партнер юрфирмы «Сотби» Антон Красников. Он положительно оценивает проект ВС, считая, что «предложенные способы оптимизации процесса позволят консолидировать временные и профессиональные ресурсы судебного корпуса на решении более трудоемких споров, что, несомненно, скажется на качестве правосудия».

Упрощение рассмотрения многих простых споров и автоматическое продление конкурсного производства «обоснованно и оправданно», считает председатель совета Союза АУ НЦРБ Валерия Герасименко: «Это исключает лишние действия, снимает нагрузку с АУ и сокращает ненужные расходы и издержки, в целом делает ведение процедуры более экономически обоснованным для управляющих, что подразумевает большую готовность профессионалов рынка участвовать в подобных сложных делах». Вместе с тем руководитель банкротной практики компании «Юр-Проект» Виктор Панченко считает, что вместо возможности восстановить срок на включение кредитора лучше просто увеличить этот срок без права его восстановления, чтобы «исключить правовую неопределенность, когда даже спустя год сумма долга по реестру может существенно вырасти».

Управляющий партнер Центра по работе с проблемными активами Зоя Галеева поддерживает идею упрощенного включения в реестр требований кредиторов, хотя и полагает, что передача этих полномочий АУ (как предлагал прежний проект) «оказала бы больший эффект» в плане снижения нагрузки на судей. Впрочем, уточняет АУ Сергей Домнин, ст. 71 закона и сейчас позволяет рассматривать требования кредиторов без вызова сторон, «но суды этим не пользовались»: «Поэтому вряд ли стоит ожидать резкого роста требований о включении в реестр или иных споров, рассматриваемых без вызова сторон. Скорее всего, процесс перехода будет постепенным». Вместе с тем господин Домнин уверен, что опция не писать мотивировку «станет очень популярна» у судей, тем более что «большинство определений не обжалуется».

Предложение повысить порог долга для инициирования банкротства юрлица до 2 млн руб. юристы оценивают по-разному.

Адвокат Forward Legal Евгений Зубков приветствует эту идею: «Это позволит несколько снизить поток заявлений о банкротстве». «Нужно привести внешние признаки банкротства (включая сумму долга) в соответствие с текущим уровнем цен и пресечь практику использования банкротства в качестве инструмента понуждения должника к исполнению обязательства»,— добавляет Антон Красников. Зоя Галеева признает необходимость поднятия планки, но считает «излишним единовременное и столь значительное повышение суммы», добавляя, что это не мешает аффилированным кредиторам, как и прежде, «возбуждать процедуру на основании судебных приказов и получать контроль над банкротством».

Право АУ выплачивать себе небольшие проценты без суда Виктор Панченко одобряет: «Сегодня суммы месячного вознаграждения АУ настолько низкие, что они ставят под сомнение возможность его реальной независимости». Но поправки не устранят проблему полностью, уточняет юрист: «В текущих условиях расходы на проведение процедуры существенные, плата за дополнительное страхование может превысить 10 млн руб. за год в крупных процедурах, а ответственность АУ остается высокой».

У самих АУ опасения вызывает закрепление права суда снизить процентное вознаграждение, если оно несоразмерно личному вкладу управляющего.

«Неясно, что считать соразмерным, как определить стоимость, оценить пропорцию и качество каждой из оказанных услуг, и в итоге АУ оказываются в позиции неопределенности. Нужны конкретные критерии для оценки работы управляющих»,— уверена госпожа Герасименко. Виктор Панченко согласен, что «отсутствие критериев, позволяющих уменьшить проценты АУ, дает возможность разных трактовок и злоупотреблений».

Господин Зубков положительно относится к поправкам, но тем не менее отмечает, что «изменения закона явно не поспевают за судебной практикой, а также изобретательностью должников, придумывающих все новые способы вывода и сокрытия своих активов». Поэтому, по его мнению, «работу над совершенствованием закона о банкротстве необходимо интенсифицировать» и рассмотреть возможность добавления и других норм: «Например, АУ можно предоставить право получать данные об имуществе не только супруга, но и детей должника».