Только по сути

Заблокированные бумаги в Euroclear

В российские суды подано 13 исков к международному депозитарию Euroclear, а точнее, к подконтрольному ему бельгийскому Euroclear Bank SA/NV. Повод для претензий одинаков — блокировка ценных бумаг. После начала российской военной операции на Украине в феврале 2022 года Euroclear остановил взаимодействие с российским Национальным расчетным депозитарием (НРД), а в июне 2022-го НРД попал под санкции ЕС. В результате российские инвесторы, чьи права на ценные бумаги учитывались в Euroclear через НРД, потеряли возможность распоряжаться своими активами. Всего в иностранной инфраструктуре «зависли» активы российских физлиц и организаций на 5,7 трлн руб. Иски подают как частные инвесторы, так и управляющие компании (например, УК «Первая») и кредитные организации (банк «Санкт-Петербург»). Общая сумма требований по таким искам уже превысила 200 млрд руб.

В феврале 2023-го суд удовлетворил обращение банка «Санкт-Петербург» и постановил взыскать $107,1 млн с депозитария. А в апреле казначейство Бельгии (регулятор Euroclear) выдало банку лицензию на разблокировку активов, замороженных на счете НРД в Euroclear, на сумму около $110 млн.

Неполученные кредитные рейтинги

Еще один повод для судебных споров российских банков с иностранцами — невыставленные рейтинговые оценки от «большой тройки» международных агентств. Весной 2022 года Fitch, Moody’s и S&P отказались продолжать работу в России и отозвали уже присвоенные рейтинги российских эмитентов, в том числе кредитных организаций.

В июне 2022 года Локо-банк потребовал от Fitch через суд вернуть £25,5 тыс. за услуги, которые фактически не были оказаны, — агентство не обновило рейтинг организации. Суд первой инстанции встал на сторону истца. Всего к Fitch подано девять исков о взыскании средств, но среди заявителей банков больше нет. Аналогичный иск подан к S&P компанией «ГПБ «Развитие активов», исков к агентству Moody’s в картотеке нет.
Особенности «санкционных» исков

Главной особенностью разбирательств российских банков с иностранными структурами является перенос споров в Россию, причем это может происходить «в обход любых договоренностей о подсудности спора», замечает партнер юридической фирмы «Рустам Курмаев и партнеры» Дмитрий Клеточкин.

«Основная аргументация — невозможность или крайняя затрудненность судопроизводства за рубежом из-за сложностей в найме консультантов, оплате сборов и так далее», — объясняет юрист. Он также указывает, что зарубежные суды с высокой вероятностью могут признать наложенные санкции достаточным основанием для освобождения иностранного контрагента от ответственности. «Российские суды фактор санкций игнорируют», — говорит эксперт.

Например, в деле Локо-банка против Fitch суд решил, что пункт соглашения между сторонами о рассмотрении возможных споров в Лондонском международном арбитражном суде неприменим, потому что Великобритания ввела санкции против России. Помимо технических сложностей, которые будут препятствовать Локо-банку судиться за рубежом, суд выделяет риск того, что арбитраж в Лондоне не будет «беспристрастным».

Для подсанкционных банков иск в российский суд может быть единственным способом получить реальное исполнение обязательств от иностранных контрагентов, отмечает руководитель практики разрешения споров юридической фирмы Better Chance Станислав Добшевич: «Для иностранных контрагентов любое добровольное исполнение в адрес подсанкционных лиц (даже на территории РФ) может рассматриваться как несоблюдение санкционного режима и способствование обходу санкций. Принудительное исполнение по решению суда снижает этот риск».

Значительная часть исков, которые подают российские банки к иностранцам, сопровождается требованиями арестовать активы ответчиков в стране. Этого добивается банк «Зенит» в исках к Credit Suisse и UBS, «Открытие» — в деле против структур Goldman Sachs, Росбанк — в исках к Citibank и Nordea. Опрошенные РБК юристы считают это довольно стандартной стратегией.

Арест на активы нужен, чтобы их не могли вывести или забрать себе иные кредиторы, поясняет Клеточкин. Добшевич считает, что планы истцов — добиваться обременения активов или нет — часто зависят от того, есть ли у иностранной структуры что-то в России и какова стоимость этих активов.

Отдельно юристы выделяют стремление российских банков арестовать не только средства оппонента на счетах или акции его дочерних структур, но и уже фактически заблокированные активы. Речь идет о средствах и ценных бумагах на специальных счетах типа С, которые были введены указом президента № 95 как ответная мера на санкции. Резидентам недружественных стран запрещено выводить деньги и активы из России: на счета типа С зачисляются средства от операций таких нерезидентов с ценными бумагами или сами ценные бумаги, а списание денег или активов с этих счетов ограничивается указом.

Например, такой меры в отношении Nordea добивался Росбанк (суд отказал в аресте). А в августе Арбитражный суд Москвы наложил арест на российские активы Goldman Sachs Group и фонда Goldman Sachs III SICAV по иску банка «Открытие». Ограничительные меры затронули принадлежавшие структурам Goldman Sachs 5% акций «Детского мира», а также бумаги Сбербанка, «Газпрома», ВТБ, «Аэрофлота».

«Из публичных источников прямо не следует, что акции, принадлежащие организациям Goldman Sachs, находятся на счетах депо или брокерских счетах типа С. В то же время если на этих счетах действительно размещены арестованные ценные бумаги, поскольку, например, SICAV Goldman Sachs является иностранным номинальным держателем, то это, возможно, первый случай ареста ценных бумаг на счете типа С», — отмечает юрист Forward Legal Олесь Груздев.

Какие перспективы у российских истцов

За полтора года с момента введения масштабных санкций против России количество таких исков могло бы быть намного больше, считает управляющий партнер Центра по работе с проблемными активами Зоя Галеева. Юрист полагает, что российские компании и банки просто откладывают разбирательства в суде.

«Это может быть связано с репутационными рисками: российские организации должны предполагать, что в будущем им снова, вероятно, придется сотрудничать с организациями из тех стран, которые в настоящее время считаются недружественными. Обращение же с исками в российские суды в нарушение условий заключавшихся с иностранными организациями сделок может стать препятствием для последующего заключения таких сделок в иных условиях», — объясняет Галеева.

Она допускает, что со временем количество таких дел в российских судах увеличится, «когда для истцов возникнет риск пропуска срока исковой давности».

«Кто-то не хотел лезть на рожон, кто-то аккуратно прекратил все правоотношения, получив все лицензии у профильных регуляторов США, Великобритании или стран Евросоюза», — комментирует небольшое количество «санкционных» исков в российских судах партнер BGP Litigation Сергей Гландин. Успешные кейсы с арестом активов и решениями о взыскании — «уже не исключения, а нормальная судебная практика», констатирует он.

«Есть четкое законодательство о недружественных государствах, к ним и их резидентам особый подход. У них несколько ограниченный объем прав, поэтому судебная практика взыскания с них, разрешения споров в России <...> будет увеличиваться, идти по нарастающей», — говорит юрист.

Но перспективы получения денег у российских истцов есть разве что на территории страны или в Белоруссии, резюмирует Гландин: «В других странах признать и привести в исполнение такое российское судебное решение будет проблематично. Ответчик прибежит в свой или иной иностранный суд, где у него есть активы, и будет возражать со ссылкой на нарушение публичного порядка».