Только по сути

В рамках банкротства ООО «Абсолют» суд привлек к субсидиарной ответственности гендиректора компании Мурада Шихмагомедова. Однако конкурсный управляющий ООО «Абсолют» и «Абсолют Банк» (кредитор) также потребовали привлечь к субсидиарке фактического бенефициара ООО «Абсолют» Эдуарда Киценко. Заявители считают, что Шихмагомедов является номинальным руководителем, а отвечать должен фактический бенефициар бизнеса. Суды трех инстанций признали требования заявителей необоснованными. Верховный суд направил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции (дело А40-303933/2018).

Фабула

В августе 2019 года суд признал ООО «Абсолют» (структура группы компаний Подиум Маркет) банкротом. В рамках банкротства суд вначале привлек к субсидиарной ответственности за непередачу документов гендиректора должника Мурада Шихмагомедова.

Однако конкурсный управляющий ООО «Абсолют» и «Абсолют Банк» (кредитор) также потребовали привлечь к субсидиарке фактического бенефициара ООО «Абсолют» Эдуарда Киценко (владельца 99,9% в ООО «Луиджи Альбино», которое является 100% владельцем ООО «Абсолют»).

Суды в удовлетворении заявления о привлечении к ответственности отказали. После чего конкурсный управляющий ООО «Абсолют» и «Абсолют Банк» пожаловались в Верховный суд, который решил рассмотреть этот спор.

Что решили нижестоящие суды

Обязанность организации ведения бухгалтерского учета и хранения документов бухгалтерского учета и (или) бухгалтерской (финансовой) отчетности должника законом «Об ООО» возложена именно на руководителя общества. При этом гендиректором должника являлся Шихмагомедов.

Заявители не представили доказательств, которые бы свидетельствовали, что:

Доводы о номинальном характере полномочий Шихмагомедова не нашли достаточного подтверждения в ходе судебного разбирательства. В 2021 году в нотариально удостоверенном заявлении Шихмагомедов подтвердил, что являлся реальным директором должника. Он указал, что документы должника хранились лично у него и Киценко данные документы никогда не передавались.

Также суды пришли к выводу, что непередача документации не привела к существенному затруднению проведения процедур банкротства.

Что думают заявители

Контроль Киценко над группой Подиум Маркет является фактом, установленным вступившим в законную силу судебным актом.

Шихмагомедов стал директором должника в период, когда в отношении основной компании группы, ООО «Подиум Маркет», было подано заявление о признании ее банкротом. На момент своего назначения Шихмагомедов был зарегистрирован в дагестанском городе Махачкала и не имел никакого управленческого опыта. С 2010 по 2017 годы он 7 лет нигде не работал, у должника не получал зарплату, не производил пенсионные начисления, а после прекращения работы у должника снова нигде не работал и получал пособие по безработице.

Также заявители сослались на письмо ФНС России от 29.03.2019 № ГД-4-14/5722@, которое выделяет типичные признаки номинального руководителя. Этим признакам соответствует Шихмагомедов, однако суды не дали какой-либо оценки приведенным доводам и представленным в их подтверждение доказательствам.

И Киценко, и Шихмагомедова с 2019 года представляет одно лицо: Черняк.

Смысл и предназначение номинального руководителя состоят в том, чтобы брать на себя ответственность за действительных бенефициаров. Поэтому если контролирующее должника лицо (КДЛ) назначает номинального руководителя для противоправной цели не передать документацию, к такому лицу должна применяться презумпция подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве.

Подход судов умаляет сам институт привлечения к субсидиарной ответственности непосредственно КДЛ, получающего выгоду от своих противоправных действий, заменяя ее на формальное привлечение к ответственности номинального руководителя, который целенаправленно назначается на эту должность лишь для перекладывания ответственности с реально виновных лиц на номинальных, что в конечном итоге не приводит к восстановлению нарушенных прав кредиторов.

Что решил Верховный суд

Судья ВС Букина И.А. сочла доводы жалобы заслуживающими внимания и передала спор в Экономколлегию.

Гражданское законодательство о юридических лицах построено на основе принципов отделения их активов от активов участников, имущественной обособленности, ограниченной ответственности и самостоятельной правосубъектности (пункт 1 статьи 48, пункты 1 и 2 статьи 56, пункт 1 статьи 87 Гражданского кодекса РФ).

Исходя из сложившееся судебной практики, это предполагает наличие у участников корпораций, а также лиц, входящих в состав органов юридического лица, широкой свободы усмотрения при принятии (согласовании) деловых решений и по общему правилу исключает возможность привлечения упомянутых лиц к субсидиарной ответственности по обязательствам юридического лица перед иными участниками оборота.

В то же время из существа конструкции юридического лица (корпорации) вытекает запрет на использование его правовой формы для причинения вреда независимым участникам оборота (пункты 3-4 статьи 1, пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса РФ), на что обращено внимание в пункте 1 постановления Пленума Верховного суда РФ от 21.12.2017 № 53 «О некоторых вопросах, связанных с привлечением контролирующих должника лиц к ответственности при банкротстве» (далее – постановление № 53).

Вывод ВС: в исключительных случаях участник корпорации и иные контролирующие лица (пункты 1-3 статьи 53.1 ГК) могут быть привлечены к ответственности перед кредитором данного юридического лица, если неспособность удовлетворить требования кредитора спровоцирована волеизъявлением контролирующих лиц, поведение которых не отвечало критериям добросовестности и разумности, и не связано с рыночными или иными объективными факторами, деловым риском, присущим ведению предпринимательской деятельности (статья 1064 ГК, статья 61.11 закона о банкротстве, пункт 3.1 статьи 3 закона об ООО).

Судебное разбирательство о привлечении контролирующих лиц к субсидиарной ответственности по основанию невозможности погашения требований кредиторов должно в любом случае сопровождаться изучением причин несостоятельности должника. Удовлетворение подобного рода исков свидетельствует о том, что суд в качестве причины банкротства признал недобросовестные действия ответчиков, исключив при этом иные (объективные, рыночные и т.д.) варианты ухудшения финансового положения должника.

Процесс доказывания того, что требования кредиторов стало невозможным погасить в результате действий ответчиков, упрощен законодателем для истцов посредством введения соответствующих опровержимых презумпций (пункт 2 статьи 61.11 закона о банкротстве), при подтверждении которых предполагается наличие вины ответчика в доведении должника до банкротства, и на ответчика перекладывается бремя доказывания отсутствия оснований для удовлетворения иска.

По смыслу подпункта 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве отсутствие (непередача руководителем арбитражному управляющему) финансовой и иной документации должника, существенно затрудняющее проведение процедур банкротства, предполагает наличие вины руководителя.

Смысл этой презумпции состоит в том, что руководитель, уничтожая, искажая или производя иные манипуляции с названной документацией, скрывает данные о хозяйственной деятельности должника. Предполагается, что целью такого сокрытия является лишение арбитражного управляющего и конкурсных кредиторов возможности установить факты недобросовестного осуществления руководителем или иными контролирующими лицами своих обязанностей по отношению к должнику. К таковым, в частности, могут относиться сведения о заключении заведомо невыгодных сделок, выводе активов и т.п., что само по себе позволяет применить иную презумпцию субсидиарной ответственности (подпункт 1 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве). Кроме того, отсутствие определенного вида документации затрудняет наполнение конкурсной массы, например, посредством взыскания дебиторской задолженности, возврата незаконно отчужденного имущества.

Именно поэтому предполагается, что непередача документации указывает на наличие причинно-следственной связи между действиями руководителя и невозможностью погашения требований кредиторов (определение СКЭС Верховного суда РФ 30.09.2019 № 305-ЭС19-10079).

По существу: Определением от 24.07.2020 бывший гендиректор Шихмагомедов привлечен к субсидиарной ответственности за невозможность погашения требований кредиторов с применением указанной презумпции.

При рассмотрении настоящего обособленного спора о привлечении Эдуарда Киценко к ответственности банк и КУ, среди прочего, заявляли о номинальном характере полномочий Шихмагомедова как руководителя должника, фактически не осуществлявшего функции управления хозяйственной деятельностью общества.

В обоснование номинальности полномочий Шихмагомедова заявители приводили следующие доводы со ссылкой на конкретные доказательства: 

При обоснованности указанных доводов необходимо исходить из следующего.

Законодательством о банкротстве, действительно, предусмотрена возможность привлечения к ответственности как фактических (теневых), так и номинальных контролирующих лиц (пункт 9 статьи 61.11 закона о банкротстве).

Смысл и предназначение номинального контролирующего лица (в частности, руководителя) состоят в том, чтобы обезопасить действительных бенефициаров от негативных последствий принимаемых по их воле недобросовестных управленческих решений, влекущих несостоятельность организации. В результате назначения номинальных руководителей создается ситуация, при которой имеются основания для привлечения к ответственности лиц, формально совершивших недобросовестное волеизъявление. При этом внешне условия для возложения ответственности на теневых руководителей (иного контролирующего лица) не формируются по причине отсутствия как информации об их личности, так и письменных доказательств их вредоносного поведения.

Тем самым происходит перекладывание ответственности с реально виновных лиц на номинальных, что в конечном итоге нарушает права кредиторов на получение возмещения, поскольку номинальные руководители не являются инициаторами действий, повлекших банкротство, и, как правило, не имеют имущества, достаточного для погашения причиненного ими вреда. При этом бенефициары, избежавшие ответственности, подобным способом извлекают выгоду из своего недобросовестного поведения.

Очевидно, что такое положение дел не может являться допустимым. Именно поэтому к субсидиарной ответственности подлежат привлечению как теневые, так и номинальные контролирующие лица солидарно (абзац второй пункта 6 постановления № 53). Первые – поскольку в результате именно их виновных действий стало невозможным погасить требования кредиторов, вторые – поскольку они своим поведением содействовали сокрытию личности действительных правонарушителей.

Предусмотренная абзацем вторым пункта 2 статьи 126 закона о банкротстве обязанность руководителя передать документацию должника конкурсному управляющему в равной степени (солидарно) распространяется как на номинального, так и на фактического руководителя. Неисполнение этой обязанности влечет возможность впоследствии применить презумпцию доведения до несостоятельности, предусмотренную подпунктом 2 пункта 2 статьи 61.11 закона о банкротстве.

Обращаясь с заявлением, КУ и банк полагали возможным вменить последствия непередачи документов Эдуарду Киценко как бенефициару группы компаний, в которую входил должник.

Однако наличие статуса бенефициара корпоративной группы еще не свидетельствует о том, что такое лицо является фактическим директором тех компаний группы, где формально должность руководителя занимает номинальное лицо. Бенефициар, как правило, не управляет ежедневной текущей деятельностью подконтрольных ему корпораций. В то же время он в силу принадлежащего ему контроля должен располагать сведениями о лицах, которые не только номинально, но и фактически осуществляют функции руководителя.

При возникновении соответствующего спора на бенефициара может быть возложена обязанность раскрыть информацию о таких лицах. При неисполнении соответствующей обязанности последствия допущенного фактическим руководителем нарушения могут быть вменены этому бенефициару, поскольку именно он создает модель управления, при которой теневой директор совершает противоправные действия и его выявление становится невозможным.

В то же время суды, не исследовавшие доводы и доказательства о номинальном характере полномочий Шихмагомедова, были лишены возможности применить соответствующие правовые подходы при рассмотрении настоящего обособленного спора.

Утверждение Шихмагомедова о реальности своих полномочий как директора и нахождении документов (которые так и не были переданы) у него лично не может опровергать доводы КУ и банка о номинальности статуса указанного лица, поскольку принятие номинальным директором вины на себя является одним из ключевых условий заранее достигнутых договоренностей с фактическим руководителем.

Итог

Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и отправил спор на новое рассмотрение в суд первой инстанции.

Почему это важно

Старший юрист, ЮК Legal Way Дмитрий Лютов отметил, что по привлечению к субсидиарной ответственности за невозможность погашения требований кредиторов в результате непередачи документации должника сложилась довольно устойчивая практика: ответственность по данному основанию по умолчанию возлагалась на последнего руководителя.