Только по сути

Так, в одном из дел, рассмотренном арбитражным судом Якутии, суд, устанавливая, что оспариваемая сделка купли-продажи акций подпадает под признаки сделки с заинтересованностью, в качестве косвенного доказательства родственной связи между покупателем акций (ответчиком) и одним из участников общества сослался на «скриншот социальных сетей». Там на страничке ответчика в друзья была «добавлена Михайлова Н. И., родная тетя» покупателя, она же участник общества-продавца.

В другом деле апелляционный суд рассматривал заявление о включении в реестр требований кредиторов должника (физлица) долга по договору займа. Заемщиком (кредитором) также выступало физлицо. Суд установил, что у заявителя по отношению к должнику есть заинтересованность, указав, что «заявитель и должник являются заинтересованными лицами, находятся в дружеских отношениях, являются друзьями в социальных сетях». Наряду с другими обстоятельствами суд расценил эти сведения как доказательства мнимости сделки и отказал во включении требования в реестр.

Сведения о «дружбе» в соцсетях могут сыграть еще одну роль: послужить основанием для сомнений в беспристрастности эксперта или любой другой процессуальной фигуры, которая должна быть незаинтересованной. Так, апелляционный суд в Самаре, рассматривая ходатайство стороны о назначении по делу повторной технической экспертизы, учел, что эксперт, проводивший экспертизу при рассмотрении дела в первой инстанции, учился в институте вместе с представителем стороны и они продолжают поддерживать связь и после окончания обучения. Об этом, как указывалось в заявлении о повторной экспертизе, «свидетельствует соцсеть Facebook, в которой они отмечены как друзья». Не остался без внимания суда и тот факт, что в друзьях у представителя стороны по делу была отмечена супруга эксперта, что «дополнительно подчеркивает близкую дружбу с экспертом». Суд согласился с доводами ходатайства о том, что эксперт мог быть небеспристрастен, и назначил повторную экспертизу.

Интересны и случаи использования судами в качестве доказательств фотографий, размещенных в Instagram. Практика свидетельствует, что в последнее время такими доказательствами все чаще пользуются финансовые управляющие в делах о банкротстве физических лиц, с тем чтобы установить те или иные обстоятельства жизни должников, имеющие значение для хода банкротного процесса.

Так, например, в рамках одного из дел о банкротстве физлица, рассматриваемого арбитражным судом Башкортостана, финансовый управляющий обратился в суд с заявлением о временном ограничении на выезд должника из России. В обоснование ходатайства управляющий указывал, что должник опубликовал сведения в Instagram о том, что находится на Мальдивах, и утверждал, что должник не извещал его о намерении покинуть пределы Российской Федерации, а судя по материалам, размещенным в соцсети «В контакте», «поездка <...> обходится участнику в 199 500 руб.». Управляющий делал вывод, что исходя из этой информации «должник имеет денежные средства, путешествует по России, а также за рубеж, тем самым растрачивая денежные средства из конкурсной массы и нарушая права конкурсных кредиторов». В итоге суд ограничил право должника на выезд из России.

В другом деле о банкротстве физлица, рассматриваемом арбитражным судом Свердловской области, финансовый управляющий ссылался на то, что сделки должника по отчуждению недвижимого имущества являются мнимыми, поскольку должник и его семья продолжают проживать в отчужденном жилом помещении. В подтверждение этого обстоятельства управляющий представил фотографии, размещенные дочерью должника в Instagram, и суд признал их допустимым доказательством. Суд указал, что «управляющим предприняты все необходимые меры, направленные на поиск и возврат имущества в конкурсную массу должника, в том числе использование скриншотов контента, размещенного несовершеннолетней дочерью должника в аккаунте Instagram». Суд также разъяснил, что согласно политике использования данных Instagram пользователь, размещая информацию в профиле, делает ее общедоступной аудитории, критерии которой установлены самим пользователем в настройках (группа, все друзья, индивидуально настроенный список или «доступно всем»). Таким образом, контент (в том числе фотографии, записи и комментарии), размещенный дочерью должника в профиле Instagram, является общедоступной информацией, свободный доступ к которой получает неопределенная аудитория, критерии которой выбраны самим пользователем. Использование этой информации в качестве доказательства по делу не противоречит закону.

Скорее всего, один из главных вопросов, который в скором времени должен встать перед судами, – это вопрос о том, насколько правомерно использовать в качестве доказательств информацию из закрытых аккаунтов. Несмотря на то что доступ к закрытому аккаунту затруднен, выложенная в него информация при определенных обстоятельствах тем не менее может быть использована в качестве доказательств по делу, поскольку лица, имеющие доступ к такому аккаунту, не ограничены в праве использовать такую информацию ни правилами пользования соцсетей, ни какой-либо подпиской о неразглашении. Пока такой практики нет, но очень вероятно, что она появится в ближайшее время. Поэтому вряд ли закрытие аккаунтов в соцсетях серьезным образом убережет их пользователей от использования информации в судах. В то же время с течением времени и расширением сферы использования соцсетей в процессах пользователи неминуемо станут осторожнее в своей активности в интернете и сведут до минимума объем информации, попадающей в сеть. Другое дело – ответчики могут и сами не знать, на каких фотографиях они отмечены и кто из возможных фигурантов дела может иметь их совместные фото. А такое незнание может стоить им немалых денег.