Только по сути

Давно хотелось подготовить публикацию, посвященную влиянию дела Башнефти[1] на корпоративные споры. Останавливало три момента: во-первых, сложно выбрать правильную тональность, которая не уязвляла бы участников этих событий; во-вторых, сложно оставаться объективным, учитывая мое участие в двух последующих за Башнефтью приватизационных спорах. Да и в конце концов, приватизационные споры по искам Генеральной прокуратуры широко известны, они неоднократно освещались, поэтому писать опять про то, что нельзя пересматривать итоги приватизации спустя тридцать лет – желания не было.

Если среди читателей все же есть те, кто не погружен в суть рассматриваемых споров, коротко напомню, что на сегодняшний день есть уже четыре громких дела по искам Генеральной прокуратуры об истребовании в пользу государства акций крупных предприятий: Башнефти, Башкирской содовой компании, Кучуксульфата и Соликамского магниевого завода. В каждом из указанных дел суды удовлетворили иски, признали приватизацию незаконной и истребовали мажоритарные пакеты акций в пользу государства. По делам Башнефти и Башкирской содовой компании все судебные инстанции уже пройдены, по двум оставшимся компаниям акционеры еще обжалуют истребование акций в кассации. Несмотря на различия в особенностях приватизации предприятий, все эти дела объединяет общий итог: суд не остановило ни то, что к акциям нельзя применять такой способ защиты как виндикация, ни пропуск срока исковой давности более чем на 20 лет.

Причина, побудившая вернуться к обсуждению этих споров, заключается в том, что государство зачем-то решило нарушить казалось неписанную договоренность об иммунитете простых граждан от пересмотра итогов приватизации. Считалось, что все эти громкие истории касались лишь «провинившихся капиталистов», которых, к слову, издавна на Руси не любят, но никак не работников, получивших свои миноритарные пакеты в начале девяностых.

Но ничто не вечно, и не успело пройти кассацию решение об истребовании акций у мажоритарных акционеров Соликамского магниевого завода (дело № А50-24570/2021)[2], как Прокурор Пермского края проявил инициативу и подал иск об истребовании акций ОАО «СМЗ» у пятисот тринадцати ответчиков-миноритариев (дело № А50-21394/2022)[3].

Интересно здесь все, начиная с вопроса: зачем понадобилось государству заниматься столь неочевидным судебным проектом, располагая почти девяностопроцентным пакетом? Как прокурор собирается доказывать недобросовестность сотен физических лиц, зачастую пожилых, приобретших акции по самым разным основаниям? Почему раньше в аналогичных делах государство считало, что для защиты государства необходимо истребовать только мажоритарные пакеты и возражало против участия в спорах миноритариев со ссылкой на отсутствие претензий к ним? Кем вообще принималось решение о подаче иска к миноритариям Соликамского магниевого завода и оценивались ли его социальные и политические последствия?

Стоит сказать, что вопрос о процессуальном статусе миноритариев исторически был довольно острым. В деле Башнефти, которое судья Александрова О.Е. героически рассмотрела за месяц, не было конечно времени обсуждать такие формальности, хотя, справедливости ради, никто об этом не заявлял. Тем не менее, согласно годовому отчету общества за 2014 год число физических лиц-акционеров достигало 35 080[4]. Осмелюсь предположить, что вывод суда о незаконности отнесения предприятия к республиканской собственности и ничтожности последующих сделок по приватизации равным образом затрагивает права этих акционеров.

В деле Башкирской содовой компании этот вопрос стоял радикальнее, поскольку и ответчики и сами миноритарии настаивали на привлечении к участию в деле в качестве третьих лиц. Судья Арбитражного суда Республики Башкортостан Салиева Л.В. отклонила ходатайство, указав, что акции миноритариев в споре не находятся, поэтому их права не затрагиваются[5]. Апелляция проверила этот вывод и не нашла оснований для удовлетворения жалоб миноритариев. По мнению суда, лицо, чтобы быть привлеченным в процесс, должно доказать наличие ярко выраженного материального интереса на будущее. Доводы же заявителей о риске оспаривания их сделок с акциями носят предположительный характер[6].

В самом процессе на вопрос о том, почему, если все приобрели акции в результате незаконной приватизации, одни акционеры в составе ответчиков, а других даже в процесс не пускают, представители прокуратуры поясняли, что определение круга ответчиков – это прерогатива истца.

Примечательно, что с самим этим утверждением, а равно тем, что миноритарные пакеты не истребуются, никто не спорил, проблема лишь в том, что это не имеет никакого отношения к вопросу о том, затрагиваются ли права миноритариев или нет. Если основание, по которому все акционеры приобрели акции, ничтожно, то оно не может быть ничтожным для одного, но действительным для другого.

В деле Кучуксульфата ситуация была несколько иная, местами даже комичная. В процесс пытались включиться продавцы, которые участвовали в приватизации и отчуждали акции текущим акционерам-ответчикам. Ходатайство было мотивировано тем, что последние в случае истребования акций могут предъявить к продавцам регрессные требования. Апелляция сперва их даже поддержала и привлекла в качестве третьих лиц[7], но при рассмотрении последующих аналогичных жалоб от других лиц все-таки отказала. Суд отметил, что предшествующее привлечение третьих лиц само по себе не создает предпосылок для участия в деле иных (судя по всему таких же) заявителей, поскольку в каждом конкретном случае суд дает оценку вероятности того, что судебный акт может повлиять на права и обязанности заявителей[8].

На самом деле в кейсе Башкирской содовой компании аналогичное ходатайство о привлечении продавцов тоже заявлялось ответчиками и было отклонено. Обоснование этому ходатайству очень простое, согласно ст. 462 ГК РФ, если третье лицо по основанию, возникшему до исполнения договора купли-продажи, предъявит к покупателю иск об изъятии товара, покупатель обязан привлечь продавца к участию в деле, а продавец обязан вступить в это дело на стороне покупателя. Иными словами, это прямо предусмотренная обязанность покупателя заявить такое ходатайство. Здесь не нужно оценивать вероятность того, будут или не будут предъявлены последующие требования к продавцу, суд должен в силу закона привлечь его к участию, если такое ходатайство заявлено. В противном случае, суд ставит покупателя в заведомо невыгодное положение, поскольку в абз. 2 ст. 462 ГК РФ указано, что непривлечение покупателем продавца к участию в деле освобождает продавца от ответственности перед покупателем.

Наконец, в основном деле об истребовании акций у мажоритарных акционеров Соликамского магниевого завода, разумеется, также встал вопрос о привлечении миноритариев. Но, как нетрудно догадаться, суд отклонил это ходатайство. Уровень аргументации «завораживает», судебная коллегия не воспользовалась изысканиями предшественников и просто указала, что не усматривает оснований для их привлечения с учетом предмета заявленных исковых требований[9].

Приведенный обзор очень хорошо показывает, насколько для прокуратуры и судов было принципиальным не допустить расширение круга лиц, участвующих в споре. Чего конкретно они опасались – сказать сложно, вероятно потенциальных проблем с извещением, количеством миноритарных акционеров, возможным общественным резонансом. В то же время, до подачи иска к миноритариям Соликамского магниевого завода нельзя было упрекнуть прокуратуру в том, что она в последующем пыталась забрать акции у миноритариев, основываясь на выводах о ничтожности приватизации.

И здесь мы возвращаемся к иску Прокурора Пермского края об истребовании акций у пятисот тринадцати миноритариев ОАО «СМЗ» и тем вопросам, которые были поставлены в начале.

Мною специально были оставлены за скобками масса нюансов, которые связаны с указанными делами, но я искренне не понимаю, зачем был инициирован этот иск, и как судье сейчас рассматривать это дело. Ведь в составе судебной коллегии он уже признал в основном деле по иску к мажоритарным акционерам ничтожными все последующие за приватизацией завода сделки. Подача этого иска, по меньшей мере, может привести к двум последствиям, которые не выгодны самому же истцу: во-первых, безусловной отмене решения по основному делу, ведь суд сказал, что права миноритариев не затрагиваются, а мы видим, что это не так.; во-вторых, риску отвода судьи по новому иску, поскольку в основном деле он уже высказал свою позицию. Как защищаться миноритарным акционерам, если суд уже признал ничтожной приватизацию, но только не спросил их мнения? Доводы про то, что они не связаны с выводами из другого дела и это не преюдиция, предлагаю сразу же оставить. Это так, но не стоит забывать про обязательность судебных актов, предусмотренную в ст. 16 АПК РФ. Да и все мы прекрасно знаем, как суды относятся к попыткам ограничить преюдицию формальным доводов о круге лиц: будет еще более сенсационным вывод суда, что для одних акционеров приватизация действительная, а для других – ничтожная.

У нас конечно нет ответа на вопрос о том, при каких обстоятельствах принималось решение о подаче иска, но если это стратегическая позиция государства, то, что делать с миноритариями в других делах, где приватизация также была оспорена? В конце концов не может же прокуратура про одних миноритариев вспомнить, а про других забыть, иначе к законности их действий возникнут вопросы.

В одном из судебных заседаний представитель прокуратуры заявил, что «не надо нам говорить, что мы открываем ящик Пандоры – мы его давно открыли». Так-то оно так, но забирать акции у работника, который всю жизнь проработал на заводе, остался по сути ни с чем в ходе приватизации, а сейчас еще и оказался в споре с прокуратурой, это немного другой ящик. Зачем его открывать – совершенно не ясно.

Конечно остается надеяться, что подача этого иска – частная инициатива, которая не была согласована с Генеральной прокуратурой, и в конечном итоге удастся найти разумный выход из этой ситуации. Но не обратить внимание на последствия, которые могут вызвать эти действия, тоже нельзя. Ведь речь даже не идет о рисках, связанных со стабильностью гражданского оборота, неприкосновенностью собственности, о чем неизменно говорили ответчики во всех перечисленных выше спорах. Мы говорим о некоем «бытовом» представлении о справедливости, при котором участники приватизации, которую проводило само государство тридцать лет назад, не должны становиться заложниками этих решений. Поэтому цель этой заметки вовсе не в критике действий прокуратуры или оценке вступивших в законную силу судебных актов, а в том, чтобы обратить внимание на актуальную проблему, решение по которой можно найти, не втягивая миноритариев в бессмысленные корпоративные споры.

[1] Решение Арбитражного суда города Москвы от 07.11.2014 по делу № А40-155494/2014.

[2] Решение Арбитражного суда Пермского края от 11.05.2022 по делу № А50-24570/2021.

[3] Определение Арбитражного суда Пермского края от 29.08.2022 по делу № А50-21394/2022.

[4] https://www.bashneft.ru/disclosure/annual/.

[5] Определение Арбитражного суда Республики Башкортостан от 02.11.2020 по делу № А07-20576/2020.

[6] Постановление Восемнадцатого арбитражного апелляционного суда № 18АП-14299/2020, 18АП-14300/2020, 18АП-14301/2020, 18АП-14302/2020, 18АП-14303/2020 от 04.12.2020 по делу № А07-20576/2020.

[7] Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 13.01.2022 по делу № А03-15486/2021.

[8] Постановление Седьмого арбитражного апелляционного суда от 19.04.2022 по делу № А03-15486/2021.

[9] Определение Арбитражного суда Пермского края от 11.05.2022 по делу № А50-24570/2021.